
А вы знаете — сколько пенсионеров в современном Китае?
Сто семьдесят миллионов человек.
Это примерно как население России, Белоруссии и Казахстана.
И вот весной 2014 года в Китае станет на одного пенсионера больше.
7 апреля 2014 года исполнится 60 лет человеку по имени Чан Кон-сан.
Более известному человечеству как «Джекки Чан».
Когда прошлым летом по Фейсбуку пополз слух, что старик Чан Кон-сан внезапно помер, он самолично отписал у себя в блоге, что, мол, если вдруг внезапно окочурюсь, то первым расскажу об этом у себя на сайте. И, разумеется, все поверили, все согласились. Ведь Джекки — святой, Джекки — небожитель.
Джекки — это Джекки.

Джекки — это Джекки, поэтому от него и ждут, чего можно ждать от Джекки. Третьи Доспехи Бога, третьего Пьяного Мастера, третью (или уже шестую, если память не обманывает) Полицейскую историю.
Первый пункт в этом волшебном меню год назад уже вышел. И вышел примерно где-то на “троечку”. Дедушка Джекки уж слишком увлекся и забыл, в итоге, волшебное слово “тимворк”. Сам играл, бои ставил, режиссировал, сам анекдоты рассказывал и сам над ними смеялся. По этой причине на новую главу “Полицейской истории” надежды у фанатов было куда больше. У руля проекта поставили подающего надежды индибоя Дина Шэна (ему 43, но он все еще индибой), поэтому все ждали от картины чуда. И еще — почему то — сурового мочилова.
Результат многих шокировал. Некоторым фильм показался скучным, другим — убогим, третьим — идеологически вредным. Четвертые признались, скрипя зубами, что, на их скромный взгляд, это худшая работа Джекки за последние лет… сорок.

В чем же проблема? Лаконичнее всего на эту тему выразился главный российский эксперт по гонконгскому кино Борис Хохлов: Джекки Чан играет в фильме святого.
Герой Джекки — старый полицейский по имени Чжон Вэн. Бывший солдат, спецназовец и следователь. Чжон — безупречный служитель закона, но в его частной жизни все не так уж и идеально. Несколько лет назад жена Чжона умерла от тяжелой болезни, а он из-за текущего расследования не успел навестить ее в больнице. Из-за этого дочь Чжона резко перестала общаться с отцом, связалась с плохой компанией и совершенно исчезла из его жизни.
Фильм начинается с того, что герой Джекки приезжает в модный ночной клуб, хозяин которого — бойфренд его дочери. Отец с дочерью наконец встречаются, снова ссорятся, но тут внезапно выясняется, что их встреча — специально организованная подстава. За считанные минуты ночной клуб превращается в неприступную крепость с заминированными выходами и входами, его посетители взяты в заложники, а прикованный к стулу инспектор Чжон становится невольным посредником в переговорах вооруженных преступников и спецназа. Возглавляет террористов тот самый бойфренд дочери Чжона и хозяин клуба, но его мотивации, а также требования и цели, пока непонятны до конца даже его собственным бойцам.

С первой сцены, где инспектор Чжон внимательно изучает клуб и его стены, мы понимаем, что к концу фильма это место обязательно разнесут, основательно и до самого фундамента. Слово “Крепкий орешек” (не знаю как это будет по-китайски) прямо висит в воздухе, но уже через полчаса мы понимаем что с фильмом что-то не так.
Сбежавший от охранников Джекки не истребляет преступиников, он их спасает. На протяжении всего фильма антагонисты изо всех сил стараются самоубиться, но наш герой умело и самозабвенно их спасает. Даже длинный шрам на щеке инспектора Чжона, который мы видим уже с первых кадров — память о человеке, который пытался покончить с собой, прыгнув с крыши. Что еще сложнее — злодеев, как таковых, в фильме вообще нет.
Есть люди потерявшиеся, сбившиеся с пути, жаждущие справедливости и возмездия. И еще есть Джекки, который спасает их как дед Мазай — маленьких котят.
Почему? Самый очевидный ответ — потому что этого требует от киношников китайская цензура. Мы уже сотни раз писали, что согласно цензурному нормативу образ полицейского в современном китайском кино должен быть абсолютно безупречным в этическом плане. И герой Джекки Чана в Полицейской истории 2013 — на первый взгляд — доведенная до абсурда реализация этого правила.
Но только на первый. Если вспомнить Нарковойну Джонни То или Личного портного Фэна Сяогана, то мы увидим, что некоторые режиссеры успешно эксплуатируют навязанные рамки
Пытается делать это и Дин Шэн. Режиссер и раньше работал с темой героики очень очень нетривиально и цинично (например, его герои могли быть героями только по причине своей умственной неполноценности), поэтому неформатность образа Джекки вполне может оказаться не коньюктурным жестом, а чистой воды экспериментом.
А еще интересным трендом.

В прошлом году в боевом кино появился новый любопытный тренд с включением в жанровые фильмы трушной восточной философии (сорри за такую формулировку). Многим может показаться, что она была в азиатских боевиках всегда, но это лишь иллюзия. Знакомые нам с детства прописные истины учителя Йоды — очисти сознание, пари как бабочка, скользи как ручей — это дешевый нью-эйдж, но никак не буддизм с цигуном.
Настоящая восточная хтонь, очень неожиданная и крутая, выползла в прошлом году в фильме Киану Ривза Мастер тай-цзи.
А после него был Гнев ваджры, где сценаристы окончательно ломали привычные представления о борьбе добра со злом. Отправляясь на бой с врагами, главный герой приходил к своему учителю и спрашивал у него: сифу, можно я буду убивать злодеев без жалости и сожаления. Причиняя страдания другим людям, отвечал ему учитель, злодей вовлекает себя самого в колесо вечной боли. Прежде чем убить врага — ты должен сначала помочь ему достичь просветления. Выслушав это, сконфуженный герой понимает, что его квест стал в десятки раз сложнее.
Полицейская история 2013 - про то же самое. Только герой Джекки Чана уже изрядно преуспел на этом тернистом пути. И это интригует.

Сто семьдесят миллионов человек.
Это примерно как население России, Белоруссии и Казахстана.
И вот весной 2014 года в Китае станет на одного пенсионера больше.
7 апреля 2014 года исполнится 60 лет человеку по имени Чан Кон-сан.
Более известному человечеству как «Джекки Чан».
Когда прошлым летом по Фейсбуку пополз слух, что старик Чан Кон-сан внезапно помер, он самолично отписал у себя в блоге, что, мол, если вдруг внезапно окочурюсь, то первым расскажу об этом у себя на сайте. И, разумеется, все поверили, все согласились. Ведь Джекки — святой, Джекки — небожитель.
Джекки — это Джекки.

Джекки — это Джекки, поэтому от него и ждут, чего можно ждать от Джекки. Третьи Доспехи Бога, третьего Пьяного Мастера, третью (или уже шестую, если память не обманывает) Полицейскую историю.
Первый пункт в этом волшебном меню год назад уже вышел. И вышел примерно где-то на “троечку”. Дедушка Джекки уж слишком увлекся и забыл, в итоге, волшебное слово “тимворк”. Сам играл, бои ставил, режиссировал, сам анекдоты рассказывал и сам над ними смеялся. По этой причине на новую главу “Полицейской истории” надежды у фанатов было куда больше. У руля проекта поставили подающего надежды индибоя Дина Шэна (ему 43, но он все еще индибой), поэтому все ждали от картины чуда. И еще — почему то — сурового мочилова.
Результат многих шокировал. Некоторым фильм показался скучным, другим — убогим, третьим — идеологически вредным. Четвертые признались, скрипя зубами, что, на их скромный взгляд, это худшая работа Джекки за последние лет… сорок.

В чем же проблема? Лаконичнее всего на эту тему выразился главный российский эксперт по гонконгскому кино Борис Хохлов: Джекки Чан играет в фильме святого.
Герой Джекки — старый полицейский по имени Чжон Вэн. Бывший солдат, спецназовец и следователь. Чжон — безупречный служитель закона, но в его частной жизни все не так уж и идеально. Несколько лет назад жена Чжона умерла от тяжелой болезни, а он из-за текущего расследования не успел навестить ее в больнице. Из-за этого дочь Чжона резко перестала общаться с отцом, связалась с плохой компанией и совершенно исчезла из его жизни.
Фильм начинается с того, что герой Джекки приезжает в модный ночной клуб, хозяин которого — бойфренд его дочери. Отец с дочерью наконец встречаются, снова ссорятся, но тут внезапно выясняется, что их встреча — специально организованная подстава. За считанные минуты ночной клуб превращается в неприступную крепость с заминированными выходами и входами, его посетители взяты в заложники, а прикованный к стулу инспектор Чжон становится невольным посредником в переговорах вооруженных преступников и спецназа. Возглавляет террористов тот самый бойфренд дочери Чжона и хозяин клуба, но его мотивации, а также требования и цели, пока непонятны до конца даже его собственным бойцам.

С первой сцены, где инспектор Чжон внимательно изучает клуб и его стены, мы понимаем, что к концу фильма это место обязательно разнесут, основательно и до самого фундамента. Слово “Крепкий орешек” (не знаю как это будет по-китайски) прямо висит в воздухе, но уже через полчаса мы понимаем что с фильмом что-то не так.
Сбежавший от охранников Джекки не истребляет преступиников, он их спасает. На протяжении всего фильма антагонисты изо всех сил стараются самоубиться, но наш герой умело и самозабвенно их спасает. Даже длинный шрам на щеке инспектора Чжона, который мы видим уже с первых кадров — память о человеке, который пытался покончить с собой, прыгнув с крыши. Что еще сложнее — злодеев, как таковых, в фильме вообще нет.
Есть люди потерявшиеся, сбившиеся с пути, жаждущие справедливости и возмездия. И еще есть Джекки, который спасает их как дед Мазай — маленьких котят.
Почему? Самый очевидный ответ — потому что этого требует от киношников китайская цензура. Мы уже сотни раз писали, что согласно цензурному нормативу образ полицейского в современном китайском кино должен быть абсолютно безупречным в этическом плане. И герой Джекки Чана в Полицейской истории 2013 — на первый взгляд — доведенная до абсурда реализация этого правила.
Но только на первый. Если вспомнить Нарковойну Джонни То или Личного портного Фэна Сяогана, то мы увидим, что некоторые режиссеры успешно эксплуатируют навязанные рамки
Пытается делать это и Дин Шэн. Режиссер и раньше работал с темой героики очень очень нетривиально и цинично (например, его герои могли быть героями только по причине своей умственной неполноценности), поэтому неформатность образа Джекки вполне может оказаться не коньюктурным жестом, а чистой воды экспериментом.
А еще интересным трендом.

В прошлом году в боевом кино появился новый любопытный тренд с включением в жанровые фильмы трушной восточной философии (сорри за такую формулировку). Многим может показаться, что она была в азиатских боевиках всегда, но это лишь иллюзия. Знакомые нам с детства прописные истины учителя Йоды — очисти сознание, пари как бабочка, скользи как ручей — это дешевый нью-эйдж, но никак не буддизм с цигуном.
Настоящая восточная хтонь, очень неожиданная и крутая, выползла в прошлом году в фильме Киану Ривза Мастер тай-цзи.
А после него был Гнев ваджры, где сценаристы окончательно ломали привычные представления о борьбе добра со злом. Отправляясь на бой с врагами, главный герой приходил к своему учителю и спрашивал у него: сифу, можно я буду убивать злодеев без жалости и сожаления. Причиняя страдания другим людям, отвечал ему учитель, злодей вовлекает себя самого в колесо вечной боли. Прежде чем убить врага — ты должен сначала помочь ему достичь просветления. Выслушав это, сконфуженный герой понимает, что его квест стал в десятки раз сложнее.
Полицейская история 2013 - про то же самое. Только герой Джекки Чана уже изрядно преуспел на этом тернистом пути. И это интригует.

Обсудить в блоге автора
Редакция кириллического сегмента LiveJournal