Иллюстратор и писатель Натали Ратковски деконструирует роман Кена Фоллета «Гибель гигантов». Точнее, один, не самый очевидный ход писателя.
Вышедшая три года назад книга повествует о тектонических сдвигах в развитии России, Германии, Англии и США начала XX века. Повествование, как и в большинстве исторических романов, движется рассказом о судьбах маленьких людей, живущих в декорациях свершающихся войн и революций. И как Лев Толстой в «Войне и Мире», Фоллет в одно мгновение вдруг полностью меняет характер одной из героинь, заявляя, что она «научилась любить» правильного, достойного её человека. Возможно ли такое в реальном мире, а не не страницах романа?
Перед Новым годом я прочла за пару вечеров «Гибель гигантов» Кенна Фоллетта. Быстро прочла и можно сказать почти забыла. Но тут вдруг поймала себя на том, что мысленно возвращаюсь к одной теме, которую Фоллетт затронул по касательной, описывая переломные моменты в судьбах своих героев.
В «Гибели гигантов» у Фоллетта есть два героя — русские братья Лев и Григорий. Оба статные красавцы, но Лев повеса и гуляка, а Григорий — будущий коммунист, о которых нам пионерами рассказывали сказки — с моралью и представлениях о чести и совести. Григорий спасет как-то поздним вечером деревенскую девушку Катерину от домогательств полицейского. Завязывается драка, Катерина с Григорием еле уносят ноги. Григорий приводит девушку домой и понимает, что влюбился в неё — всё в ней для него прекрасно. Даже грубо разбитая губа вызывает умиление. Некоторое время спустя домой заваливается и брат Лев — «острижен по последней моде, как dandy лондонский одет». Катерина тут же забывает про Григория и начинает сиять изнутри для... Льва. Григорий покорно «уступает» девушку младшему брату.
В итоге Лев попадает в крупные неприятности, сбегает в Америку по билету брата, бросает Катерину с пузом на попечение Григория и благополучно забывает и о брате, и о беременной подруге. Григорий попадает на войну, но перед уходом женится на Катерине по рассчёту, чтобы ей беременной платили какую-то там пенсию как жене солдата — он же обещал брату позаботиться о Катерине и ребёнке. Сам всё время умирает от любви к Катерине, терзается, что не принял её вульгарное предложение переспать с ней перед уходом на фронт. Всячески переживает, заботится о Катерине. Когда усталый, злой и голодный Григорий возвращается с войны, дома его уже ждёт не гулящая, вульгарная, деревенская пьянчужка, а настоящая жена — с ухоженным домом, малым ребёнком, любящая и готовая ради Григория на всё. Григорий удивляется такому повороту событий. Неужели она забыла Льва? Неужели поняла наконец-то, кем для неё был Григорий и кто из братьев её любил по-настоящему с самого начала? Фоллетт не удерживается и поясняет читателю голосом за кадром: «Да, Катерина изменилась! Она научилась любить Григория, научилась его ценить!»
И теперь я подбираюсь к своей проблеме. У меня она с вот этим: «Она научилась любить ..., научилась ... ценить!» Я пока сталкивалась с полностью противоложной ситуацией, которую в русском языке очень ёмко описывает пословица: «Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит». По моему опыту, если человек записывал кого-то во «второй сорт», он больше никогда не научался делать из него со временем первый. Сколько такие вот Григории не делали хорошего для Катерин, они всё равно вздыхали по своим Львам и сокрушались. Что вот, мол, я к этому Льву всем сердцем, за что же он меня так обидел? За что не вступился? Или, за что обманул? Иной Григорий бывает и начнёт говорить, что, посмотри, Катерина, я же тебя никогда не обижал — я всегда к тебе хорошо относился! Но Катерина не слышит. Она так и продолжает считать Григория вторым сортом, как будто не помнит хорошего, не проговаривает вслух заслуги Григория, но умирает от горя, что милый сердцу Лев не ответил ей взаимностью. Так что получается, что я не верю в то, что можно научиться кого-то любить и ценить, пока тот ещё жив и доступен в качестве дополнительной страховочной подушки.
А у вас какой был опыт? Верите в то, что можно научиться любить?
В «Гибели гигантов» у Фоллетта есть два героя — русские братья Лев и Григорий. Оба статные красавцы, но Лев повеса и гуляка, а Григорий — будущий коммунист, о которых нам пионерами рассказывали сказки — с моралью и представлениях о чести и совести. Григорий спасет как-то поздним вечером деревенскую девушку Катерину от домогательств полицейского. Завязывается драка, Катерина с Григорием еле уносят ноги. Григорий приводит девушку домой и понимает, что влюбился в неё — всё в ней для него прекрасно. Даже грубо разбитая губа вызывает умиление. Некоторое время спустя домой заваливается и брат Лев — «острижен по последней моде, как dandy лондонский одет». Катерина тут же забывает про Григория и начинает сиять изнутри для... Льва. Григорий покорно «уступает» девушку младшему брату.
В итоге Лев попадает в крупные неприятности, сбегает в Америку по билету брата, бросает Катерину с пузом на попечение Григория и благополучно забывает и о брате, и о беременной подруге. Григорий попадает на войну, но перед уходом женится на Катерине по рассчёту, чтобы ей беременной платили какую-то там пенсию как жене солдата — он же обещал брату позаботиться о Катерине и ребёнке. Сам всё время умирает от любви к Катерине, терзается, что не принял её вульгарное предложение переспать с ней перед уходом на фронт. Всячески переживает, заботится о Катерине. Когда усталый, злой и голодный Григорий возвращается с войны, дома его уже ждёт не гулящая, вульгарная, деревенская пьянчужка, а настоящая жена — с ухоженным домом, малым ребёнком, любящая и готовая ради Григория на всё. Григорий удивляется такому повороту событий. Неужели она забыла Льва? Неужели поняла наконец-то, кем для неё был Григорий и кто из братьев её любил по-настоящему с самого начала? Фоллетт не удерживается и поясняет читателю голосом за кадром: «Да, Катерина изменилась! Она научилась любить Григория, научилась его ценить!»
И теперь я подбираюсь к своей проблеме. У меня она с вот этим: «Она научилась любить ..., научилась ... ценить!» Я пока сталкивалась с полностью противоложной ситуацией, которую в русском языке очень ёмко описывает пословица: «Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит». По моему опыту, если человек записывал кого-то во «второй сорт», он больше никогда не научался делать из него со временем первый. Сколько такие вот Григории не делали хорошего для Катерин, они всё равно вздыхали по своим Львам и сокрушались. Что вот, мол, я к этому Льву всем сердцем, за что же он меня так обидел? За что не вступился? Или, за что обманул? Иной Григорий бывает и начнёт говорить, что, посмотри, Катерина, я же тебя никогда не обижал — я всегда к тебе хорошо относился! Но Катерина не слышит. Она так и продолжает считать Григория вторым сортом, как будто не помнит хорошего, не проговаривает вслух заслуги Григория, но умирает от горя, что милый сердцу Лев не ответил ей взаимностью. Так что получается, что я не верю в то, что можно научиться кого-то любить и ценить, пока тот ещё жив и доступен в качестве дополнительной страховочной подушки.
А у вас какой был опыт? Верите в то, что можно научиться любить?
Обсудить в блоге автора